 |
Тема русского языка и литературы в последнее время находится на подъеме. Уровнем грамотности граждан, их умения выражать свои мысли, популярностью книги и чтения озаботились первые лица государства. Президент Владимир Путин высказал тревогу в связи с тем, что Россия утрачивает звание «самой читающей страны мира» и поручил вернуть сочинение в выпускные экзамены. Спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко говорила о необходимости системы комплексного распространения русского языка на постсоветском пространстве. Эти и похожие вопросы «на языке» у многих неравнодушных россиян. В интервью ИТАР-ТАСС на данную тему рассуждает президент Российской академии образования /РАО/ и Международной ассоциации преподавателей русского языка и литературы /МАПРЯЛ/, филолог-русист с многолетним стажем Людмила Вербицкая.
— Людмила Алексеевна, как Вы думаете, в связи с чем наше государство и общество так озаботились русским языком и литературой?
— Видимо, бывают такие периоды в жизни общества, когда забывают об экономических проблемах, о курсе евро или доллара, и начинают говорить о языке. Мы сейчас подходим к такой ситуации. Кстати, нечто похожее было 4 года назад, в 2009 году, когда вдруг в СМИ объявили о том, что с 31 августа в словах «йогурт» и «гренки» возможно ударение на втором слоге, а кофе стал среднего рода. И при этом сослались на решение президентского Совета по русскому языку, которое было совершенно искажено. Тогда тоже общество обеспокоилось
Помню очень хорошо заседание у Дмитрия Анатольевича Медведева, который был тогда президентом. Он мне предоставил слово, я уже было сказала, что не буду говорить о русском языке, а он мне: «Да вы что! Вы должны сейчас прежде всего рассказать обо всех проблемах русского языка! Скажите мне, пожалуйста, какого же рода все-таки кофе».
Но думать, что все общество так уж обеспокоено лингвистическими вопросами, к сожалению, нет. Власть озаботилась, и спасибо ей за это.
— Что у нас со школьным сочинением получается? Почему, собственно, его как раз 4 года назад отменили, чтобы теперь вернуть?
— Сочинение убрали, потому что ввели ЕГЭ, и в ЕГЭ по русскому языку есть «третья часть» — эссе. Вот, решили, что оно и заменит сочинение, дескать, каждый, кто хочет поступить в вуз, напишет это эссе-сочинение. Но в целом ряде случаев это было необязательным, оценивался общий тест. Были случаи, когда эссе вообще состояло из трех строчек. Никто ведь не задавал параметров. Отменили сочинение еще и потому, что будто бы дети все равно переписывают все из продаваемых сборников и собственного голоса не имеют.
Это абсолютно неправильно! Сочинение — в любом случае, попытка понять, как ребенок мыслит и свою мысль в слова воплощает. Я об этом говорю с того момента, когда его убрали из школы, пишу и говорю везде, начиная с Госдумы.
Сейчас, это прозвучало из уст главы государства, и теперь, конечно, к этому будет другое отношение.
— Вы не против ЕГЭ как такового?
— Нет. ЕГЭ — это прекрасно, потому что он дал возможность учиться в вузах детям из всех регионов РФ. В этом году на филфаке Санкт-Петербургского государственного университета 73 процента иногородних первокурсников, в среднем по университету — 63 процента. А без ЕГЭ? В СПбГУ больше 3-4 регионов не было никогда представлено. Сейчас и тесты стали неплохие, но школьное выпускное сочинение должно быть обязательно.
— А сочинение впишется в сегодняшнюю структуру ЕГЭ? Как его оценивать?
— Естественно, назначить баллы — дело техники. Я надеюсь, что уже в 2014 году школьников выпустят с сочинениями.
— Другой вопрос, который волнует многих — это учебники — или «линейки учебников для всех классов» — по русскому языку и литературе. У всех на слуху подготовка нового единого учебника по истории, за этим процессом многие с интересом следили, причем, с очень разными чувствами. Последует ли за этим новый учебник по русскому и/или литературе, и как он будет готовиться?
ЕГЭ дал возможность учиться в вузах детям из всех регионов РФ
— Могу сказать одно: в соответствии с федеральным законом об образовании Минобрнауки РФ, идет подготовка к составлению нового федерального перечня школьных учебников, который должен быть сформирован к 1 апреля 2014 года. Российской академии образования в этом процессе отведена весьма важная роль. Мы будем проводить педагогическую экспертизу учебников. Нам предстоит рассмотреть не менее 3 тысяч учебников по всем школьным предметам, из которых 1,5 тысячи мы уже получили. Это очень сложное дело. Впервые экспертиза будет включать в себя оценку методического пособия и электронного приложения к учебнику.
Лет семь назад я проанализировала все учебники, по которым учились русскому языку ребята во всех регионах РФ. Оказалось учебников тогда около 70. И проанализировав, я пришла к выводу, что лучшим был бы учебник Льва Владимировича Щербы, изданный в 1934 году.
— Такая хорошая книга?
— Да. Когда пишет учебник академик, он понимает структуру и систему языка. И он сумел очень непростой материал, всю языковую систему так представить, что по этому учебнику легко все освоить. Надо только обновить примеры, потому что сменилось время.
Чтобы хороший учебник по русскому языку написать, — и чтобы реально выстраивалась линейка, нужно представлять себе всю эту очень сложную и вместе с тем очень логичную языковую систему. Мне кажется, авторы просмотренных мною учебников не очень-то хорошо себе представляли, за что они берутся.
Приведу пример. Когда Щерба читал курс в ЛГУ, то был против определений вообще. А ведь в школе считается, что главное ребенку заучить определения. А Щерба стал рассказывать о существительном и задумался: а что это такое? Потому что академик понял, что никакого определения он дать не может, настолько сложно и многообразно оказывается это понятие.
Другой пример. У нас в русском языке до сих пор система ударений не найдена; может быть, ее и не будет никогда. Но вот профессор Виталий Андреевич Редькин в 1970 году попытался ее найти и в последнем академическом сборнике 1980 года написал раздел «Ударение». Все-таки, и он не смог создать практического пособия, которое бы значительно облегчило работу иностранцам — русское ударение и разноместно, и подвижно. Но никто другой по этому пути вообще продвинуться не сумел.
Впрочем, конечно, учебники будут определены, как положено, по конкурсу, впереди гигантская работа. Хотелось бы в этот раз избавиться от «неформального подхода».
— То же и с учебником литературы? Кстати, его ведь еще труднее создать?
— Именно так. Все-таки, мы хорошо знаем, как и чем «ограничен» языковой материал. А книги художественные сегодня и порекомендовать-то трудно. Вспомните старые советские учебники. «Черты положительного героя нашего времени». Ну, невозможен такой подход к литературе. Нет сегодня никаких «черт положительного героя». Спросите у молодежи! Где прекрасные рабочие, без которых сейчас погибают предприятия?
Опять-таки, в Питере подготовили одну линейку по литературе под руководством профессора Игоря Сухих. Из современных писателей, там есть Юрий Поляков, Людмила Улицкая, Людмила Петрушевская, Татьяна Толстая. Вот, Дмитрия Быкова, по-моему, не было.
— Не все сразу. А собираетесь ли вы следовать примеру коллег-историков, с их историко-культурным стандартом?
— Посмотрим, что получится у историков. Может быть, стоит последовать и их примеру.
— А как обстоит дело со знанием русского языка на постсоветском пространстве и в странах бывшего соцлагеря?
— Хуже всего с русским языком обстоит дело в России. Сейчас, бывая в разных странах, я вижу, что ситуация с русским языком — с точки зрения именно нормативного — лучше, чем внутри страны. За рубежом меняется количество желающих изучать русский, и понятно, что отношение к России очень влияет на это.
После распада СССР, в новых государствах, как и в бывшем соцлагере, интерес к русскому языку пошел на спад, что было объяснимо. Сейчас ситуация другая изменилась. Если в 90-е годы я приезжала в Болгарию и мне говорили: «Только английский». То теперь они говорят:»Давайте по-русски.» В Варшавском университете на филфаке сейчас самый большой конкурс — на русское отделение.
— А в бывшем СССР как таковом?
— По-разному. В Казахстане меняется ситуация в последнее время, мне кажется, не в лучшую сторону с точки зрения русского языка, хотя там всегда было достаточно благополучно. Мы много делаем для Таджикистана, потому что они учатся уже три года по учебникам русского языка, подготовленный нашими преподавателями. Я ездила туда и привозила первые учебники сама. В Молдавии в последние годы улучшается отношение к русскому языку и не закрывают, во всяком случае, русские школы. А на Украине, к сожалению, за последние годы много русских школ закрылось. Я надеюсь, что программа «Русского мира», которая на Украине действует и очень хорошо принимается министром образования Украины Дмитрием Табачником, все-таки каким-то образом приведет к тому, что закрытые школы откроются.
— Программа «Русский мир» работает?
— Еще как! Когда Владимир Владимирович Путин подписал в 2007 году свой указ о создании фонда «Русский мир», мы перед этим долго обсуждали, как это должно быть. Ведь многие языки защищены: фонд Конфуция защищает китайский, фонд Сервантеса — испанский и
т.д. Путин поставил задачу фонда «Русский мир» очень правильно — сделать все для сохранения русского языка внутри страны — нормативного, прекрасного, а с другой, распространить за рубеж.
— И распространить за рубеж удалось лучше, чем сохранить внутри страны?
— Получается так. Я-то абсолютно убеждена, что со временем вся планета заговорит по-русски. Я говорю не только о глубокой культуре и литературе. И чисто практически очень многие жители понимают, что все-таки Россия — особая страна, и нужно изучать русский. Когда я приехала в Германию — это был второй год президентства Путина, и в гимназиях встречалась с ребятами, узнала, что в качестве второго языка многие стали выбирать русский. Я спросила их: «Ребята, а почему?» Они ответили: «Ну, как вы не понимаете, ведь у вас же такой прекрасный президент!»
— А внутри страны? С учетом, видимо, того, что за рубежом русский учат добровольно энтузиасты, а для России его должны знать все?
— В том-то и дело. Как говорил Владимир Владимирович Путин, собрав писателей — Многие молодые люди вообще свои мысли выразить не могут. А значит, они и думать не могут. При министре Андрее Фурсенко, слава Богу, удалось еще одно «начинание» предотвратить. Хотели закончить изучение русского языка и литературы в 9-м классе. Теперь уж, к счастью, так не будет. И совершенно правильно, что президент желает это понимание, что нельзя при таком состоянии русского языка жить дальше, донести до всех.
Дело-то, прежде всего, в учителях. А учителей настоящих, таких, которые меня учили, очень немного. И педвузы свои функции не выполняют, потому что максимум 10 процентов выпускников, а иногда и 7 процентов, идут в школы и через год уходят, потому что более трудной работы, чем у учителя словесника, просто нет. А отношение к ним пренебрежительное: вот, мол, те, кто языки преподает, это учительская элита. А по-русски, мол, и так все говорят.
Кстати, и роль РАО должна быть гораздо больше. Но у нас среди 25 институтов нет ни одного, занятого проблемами языка. У нас очень сильная психолого-педагогическая школа, социологическая тоже, а языками до сих пор мы не занимались. Я думаю, что институт языка или языков мы в ближайшее время создадим.
itar-tass.com, 28 ноября 2013 года